Книги Ричарда Фейнмана "Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман" и "Какое ТЕБЕ дело до того, что думают другие?" - это явление исключительное, даже для тех, кто не очень хорошо знает физику и про физиков. Вся соль в самой личности Фейнмана.
Итак, Ричард Фейнман, величайший физик, экспериментатор, один из основателей квантовой электродинамики и Нобелевский лауреат в жизни любил заниматься, в первую очередь, двум вещами: физикой и троллить других людей. И по моим ощущениям, физика выходит на первое место с ну очень небольшим отрывом. Человек он был исключительный, умный и с огромным запасом чувства юмора, а потому читать его автобиографии-истинное удовольствие даже вне контекста самой, собственно, физики.
Первое, что меня поразило в его книгах - его живой ум и ясное восприятие мира. Он не боялся спрашивать: почему? Он не боялся проводить самые безумные эксперименты:
"Ребята, с которыми я учился в аспирантуре, привыкли к тому, что я часто веду себя как полный идиот. Был случай, например, когда один парень вошел ко мне в комнату — я забыл закрыть дверь во время проведения «эксперимента» — и увидел, как я, одетый в тулуп, стоя на стуле, торчу из настежь распахнутого окна посреди зимы, при этом я в одной руке держу горшок, а другой что-то в нем помешиваю. «Не мешайте мне! Не мешайте мне!» — сказал я. Я мешал желатин и наблюдал за ним: мне было любопытно, сгустится ли желе на морозе, если желатин постоянно размешивать".читать дальше
Он постоянно задавал вопросы и пытался докопаться до истины. Второе, что подкупает в нем - это его постоянное желание соотнести теорию с практикой, то, чего, в общем-то не хватает многим ученым (и нашей системе образования):
"Когда я был в Массачусетском технологическом институте, я часто любил подшучивать над людьми. Однажды в кабинете черчения какой-то шутник поднял лекало (кусок пластмассы для рисования гладких кривых — забавно выглядящая штука в завитушках) и спросил: «Имеют ли кривые на этих штуках какую-либо формулу?»
Я немного подумал и ответил: «Несомненно. Это такие специальные кривые. Дай-ка я покажу тебе. — Я взял свое лекало и начал его медленно поворачивать. — Лекало сделано так, что, независимо от того, как ты его повернешь, в наинизшей точке каждой кривой касательная горизонтальна».
Все парни в кабинете начали крутить свои лекала под различными углами, подставляя карандаш к нижней точке и по-всякому прилаживая его. Несомненно, они обнаружили, что касательная горизонтальна. Все были крайне возбуждены от этого открытия, хотя уже много прошли по математике и даже «выучили», что производная (касательная) в минимуме (нижней точке) для любой кривой равна нулю (горизонтальна). Они не совмещали эти факты. Они не знали даже того, что они уже «знали».
Я плохо представляю, что происходит с людьми: они не учатся путем понимания. Они учатся каким-то другим способом — путем механического запоминания или как-то иначе. Их знания так хрупки!"
"Я часто сталкивался с такой же сложностью: как продемонстрировать людям что-нибудь такое, во что они не верят. Например, однажды разгорелся спор, вытекает ли моча просто под действием силы тяжести, и я вынужден был продемонстрировать, что это не так, показав, что можно помочиться стоя на голове. Или был другой случай, когда кто-то утверждал, что если принять аспирин и кока-колу, то немедленно упадешь в смертельной слабости. Я сказал им, что это чистейший вздор, и предложил выпить аспирин и кока-колу вместе. Затем они затеяли спор, нужно ли пить аспирин перед кока-колой, сразу после или вместе. Тогда я выпил 6 таблеток аспирина и три стакана кока-колы, один за другим. Сначала я принял две таблетки аспирина и запил стаканом кока-колы, потом мы растворили две таблетки в стакане, и я выпил и это, и, наконец, я выпил еще стакан кока-колы и две таблетки аспирина. И каждый раз эти верящие идиоты стояли вокруг меня в ожидании, чтобы подхватить, когда я начну падать. Но ничего не случилось. Я, правда, помню, что плохо спал той ночью, но утром я нормально поднялся, сделал много рисунков и работал над какими-то формулами, относящимися к тому, что называется дзета-функцией Римана".
И Фейнман всегда интересовался всем - от биологии до философии, от гипноза до китайского языка, он старался попробовать как можно больше интересных вещей.
И троллинг. И множество увлечений. Он учился играть на барабанах и бонго, у него была собственная выставка и он отлично рисовал, он учился вскрывать сейфы, занимался биологией и химией, учил языки и жил на всю катушку. Когда читаешь его рассказы о себе - первое, что бросается в глаза - это его неукротимая любовь к жизни и радость от своей работы.
Он любил физику и жил физикой, но крайне скептически относился ко всем проявлениям славы и всему громкому:
На протяжении многих лет, когда подходило время выдачи премии, я смотрел, кто может ее получить. Однако прошло время, и я даже не знал, когда приходит «сезон» ее выдачи. А потому я и представить себе не мог, почему кто-то может звонить мне в половине четвертого или в четыре часа утра.
— Профессор Фейнман?
— Эй! Почему Вы беспокоите меня в такое время?
— Я подумал, что Вам захочется узнать, что Вы получили Нобелевскую премию.
— Да, но я сплю! Было бы лучше, если бы Вы позвонили мне утром, — и я повесил трубку.
Моя жена спросила: «Кто это был?»
— Сказали, что я получил Нобелевскую премию.
— О, Ричард, кто это был на самом деле? — Я часто подшучиваю над ней, а она умна и никогда не дает себя обмануть, но на этот раз я ее подловил.
Телефон звонит снова: «Профессор Фейнман, Вы слышали…»
— (Разочарованным голосом) Угу.
Потом я задумался: «Как бы мне от всего этого отказаться? Ничего этого мне не нужно!» Так что первым делом я снял трубку, потому что звонки шли один за другим. Потом я попытался заснуть, но это оказалось невозможным.
Я спустился в рабочий кабинет, чтобы подумать о том, что мне делать. Может быть, мне не брать премию? Что тогда будет? Может быть, это невозможно.
Я положил трубку на место, и телефон сразу же зазвонил. Звонил парень из журнала «Тайм». Я сказал ему: «Послушайте, у меня возникла проблема, я не хочу, чтобы вы писали об этом. Я не знаю, как выбраться из этой ситуации. Есть ли какой-нибудь способ не брать эту премию?»
Он сказал: «Боюсь, сэр, что нет способа сделать это, не подняв еще большую суматоху, чем если все оставить, как есть». Это было очевидно. Мы немного поговорили, минут пятнадцать-двадцать, но этот парень из «Тайм» выполнил свое обещание и не опубликовал наш разговор.
Я поблагодарил его и повесил трубку. Телефон тут же зазвонил снова; звонили из газеты.
— Да, Вы можете прийти ко мне домой. Нет, ничего страшного. Да, да, да…
Одним из звонивших был какой-то парень из шведского консульства. Он собирался устроить прием в Лос-Анджелесе.
Я подумал, что, раз я беру премию, то должен пройти через все это.
Он довольно едко критиковал систему образования, которая построена на разрозненных, не связанных друг с другом предметах. А еще он был тем человеком, который помог докопаться до причин гибели шаттла Челленджер.
В своей книге "Какое ТЕБЕ дело до того, что думают другие?" Фейнман рассказывает еще и очень грустную историю своей первой любви - еще до поступления в университет он познакомился с девушкой Арлин, они полюбили друг друга, но у нее нашли неизлечимую болезнь. Они поженились, но Арлин вынуждена была большую часть времени проводить в госпитале. Но она обладала огромным жизнелюбием и чувством юмора, и часто подначивала Фейнмана на всякие безумства:
Потом были рождественские открытки. Однажды, всего через несколько недель после моего приезда в Лос-Аламос, Арлин говорит: «Я подумала, что было бы хорошо послать всем рождественские открытки. Хочешь посмотреть, какие я выбрала?»
Открытки были хорошие, просто замечательные, но внутри было написано: «Веселого Рождества, от Рича и Путси». «Я не могу посылать эти открытки Ферми и Бете, — воспротивился я. — Я их почти не знаю!»
— Какое тебе дело до того, что думают другие? — естественно. Таким образом, мы их послали.
Наступает следующий год, и примерно к этому же времени я уже знаю Ферми. Я знаю Бете. Я был у них в гостях. Я заботился об их детях. Мы очень дружны.
И тут Арлин очень официальным тоном говорит мне: «Ты не спросил меня о наших рождественских открытках в этом году, Ричард…»
У меня МОРОЗ по коже. «Э, да, давай посмотрим открытки».
В открытках написано: «Веселого Рождества и счастливого Нового Года, от Ричарда и Арлин Фейнман». «Что ж, прекрасно, — говорю я. — Очень милые открытки. Они прекрасно подойдут для всех».
— Нет, нет, — говорит она. — Они не подойдут ни для Ферми, ни для Бете, ни для всех остальных знаменитостей. — Естественно, у нее есть еще одна коробка с открытками.
Она достает одну открытку. На ней написано все, как обычно, и подпись: «От доктора и миссис Р.Ф. Фейнман».
Так что мне пришлось посылать им именно эти открытки.
— Что это за официоз, Дик? — смеялись они. Им жутко нравилось, что она так здорово все устраивает и что я не в состоянии что-либо изменить.
Это очень грустная история, но она очень светлая, и Фейнман трогательно ее рассказывает.
Книги Ричарда Фейнмана будто полны яркого света и энергии, и, прочитав их, хочется броситься изучать удивительный мир вокруг и жить на полную катушку. Он, гений, говорит простыми словами о самых разных вещах, и ты проникаешься его любовью к жизни и физике.