"С тех пор, как Гуттенберг изобрел печатный станок, молодежь пошла не та. Уткнутся в книгу - никакой духовности.» Никола Флавийский, 1444 г.
Наверное, самая главная особенность этого мира - он всегда движется, в горе мы или в радости. И нам приходится двигаться вместе с ним. Он никогда не застывает. Время никогда не останавливается, оно движется только в ему понятном ритме. Оно бежит, сводя все дороги к точке за горизонтом.
Иногда мое зрение смазывается. Я не могу его сфокусировать. И тогда я сижу перед слегка размазанным миром и жду. Просто жду. Я превращаюсь в сгусток, квитэссенцию ничем не разбавленного ожидания, и прошу время поторопиться, и оно идет в том же ритме. Я жду и жду, забывая, забываясь, пропадая. У меня такое впечатление, что это ожидание - попытка почувствовать что-то, что-то очень важное.
Иногда мое зрение смазывается. Я не могу его сфокусировать. И тогда я сижу перед слегка размазанным миром и жду. Просто жду. Я превращаюсь в сгусток, квитэссенцию ничем не разбавленного ожидания, и прошу время поторопиться, и оно идет в том же ритме. Я жду и жду, забывая, забываясь, пропадая. У меня такое впечатление, что это ожидание - попытка почувствовать что-то, что-то очень важное.