"С тех пор, как Гуттенберг изобрел печатный станок, молодежь пошла не та. Уткнутся в книгу - никакой духовности.» Никола Флавийский, 1444 г.
Сегодня у меня то сотсояние, когда очень хочется что-нибудь сделать. Побить тарелки, разнести мебель, закатить истерику, вскрыть вены от злости.
Я не собираюсь делать ничего из вышеперечисленного, но очень хочется.
Дорогой доктор Лайтман, я так здорово научилась чувствовать ложь, можно мне к вам в команду?
Я ведь знала, что это временная передышка, что все этим кончится, но я надеялась, что у меня будет время хотя бы до сентября. Не срослось.
Как же я ненавижу Цвейга.
Как же я иногда просто киплю от переполняющей меня злобы. То, что мир не всегда добрый и пушистый, ещё не повод быть свиньей. Но очень хочется.
Когда мне будет за сорок, у меня будет много-много тишины. Наверное, нужно просто потерпеть. Но это небо. Оно сносит мнге голову, оно давит на меня, и я не могу-не могу-не могу-не могу.
Простите, это уже истерика. Конечно, я все могу. Я со всем справлюсь. И возможно -это все ничего страшного. Только это никогда не сбывается.
И объяснять я ничего не хочу.
Простест против всего мира- посылать мысленно большинство окружающих нафиг.
А эти двое умудрились испоганить мир моим существованием. Я за это благодарна, но я этого не просила.