"С тех пор, как Гуттенберг изобрел печатный станок, молодежь пошла не та. Уткнутся в книгу - никакой духовности.» Никола Флавийский, 1444 г.
Знаете, в моем редком окружении есть человек, с которым мне нормально. То есть, мне с ним нормально по любой теме. О чем бы мы ни говорили я чувствую себя на месте. Причем на своем месте. С остальными мне приходится обходить иногда многочисленные подводные камни или запасаться темами для разговора, потому что надо, чтобы людям тоже было интересно. И дело не в моих друзьях, которые абсолютно замечательные, а во мне, потому что меня напрягают иногда безобидные вещи и безобидные разговоры, потому что мне нужно подстраивваться немного под каждого, чтобы человеку было чуть-чуть легче со мной, чем мне обычно с собой. Это требует некоторых усилий. Но я знаю, что они того стоят, потому что люди не виноваты в моих заезжаниях не в ту степь.

И есть один человек, с которым проще. Не знаю, в чем дело. Даже если он меня и напрягает - то это не то напрягание глубинных жил, это просто напряг. С ним мне почему-то в разы проще, чем с другими людьми. Других я очень люблю, в том числе и за то, что с ними не так все просто. С другими хорошо и здорово, снизу-вверх и сверху-вниз, а с этим проще.
Мы разные, даже очень, и интересы разные, но при этом рядом с ним так нормально, так нормально, что я чувствую себя самым обыкновенненьким затрапезным человеком, и это такое счастье почему-то. Не знаю.

Беда-то в том, что я ему - если друг, то точно не самый близкий. Вообще. не близкий. Может, поэтому все так нормально и просто. И я, наверное, боюсь это признать. Что я просто где-то на орбите его круга общения, на далекой орбите, поэтому никакого душевного напряжения нет и не было. Что это только в моей голове все так здорово.

Сегодня какой-то день рефлексирующих постов. Простите.