00:26

"С тех пор, как Гуттенберг изобрел печатный станок, молодежь пошла не та. Уткнутся в книгу - никакой духовности.» Никола Флавийский, 1444 г.
Одна из самых страшных вещей- это свыкнуться с тем, что тебе больно. Я не подразумеваю физическую боль. Я не подразумеваю такую боль, от которой разрушается твой мир- и точка. А ту, не мелкую и не крупную, ту, с которой ты живешь, просыпаешься, засыпаешь, в конце концов привыкаешь, смиряешься и уже не считаешь её чем-то выдающимся из основы жизни. Больно и больно. Всем больно. Бывает и хуже. Бывает и больнее. А с этой жить можно. Можно даже её не замечать- расплачиваясь через много лет нервами, желудком и аритмией. Жена, которую регулярно бьет муж. "Но он на самом деле хороший, столько лет вместе, уже и дети есть..." Ребенок, привыкший к тому, что вокруг него все время пьют. "Ну а что, все пьют, главное, что ничего не крушат, тихо, мирно, интеллигентно, никому не мешают..." Девочка, которая поставила на себе крест "Никто меня не полюбит, никогда и ни за что, и воробще, надо жить ради родных, а на себя плевать..." Парень, поставивший на жизни крест ради своей матери. "Но она моя мама, она знает, как лучше для меня, и она больна." Маленький, интеллигентно обставленный ад. Гигантская жертва на всю жизнь. Смирение с тем, что изменить ничего нельзя. поворот, стена, тупик- и по новой. Мосты нельзя сжечь, если они из твоих кандалов.
Мы смотрим на чужие мирки боли и думаем, как человек может там выжить. А потом возвращаемся в свой, потому что мы не эгоисты и потому что мы привыкли к этой боли. В самом деле. Бывает и хуже.

Комментарии
20.07.2009 в 09:49

For the oak and the ash, and the bonny ivy tree all flourish and bloom in my north country.
еще страшнее когда они смешиваются
например этот мальчик, посвятивший себя матери, женится, тиранит жену, мешающую помогать матери, и детей, которые смотрят на злобных и несчастных родителей
непонятно кого жалеть и куда помогать.