Во фразах, в которых одновременно наличествовали субъект и объект, субъект, понятное дело, был представлен существительным активного класса, а объект, дабы показать его пассивность, маркировался показателем -m, вне зависимости от того, к какому классу относилось существительное, ставшее в предложении объектом. Так возникло противопоставление именительного и винительного падежей.
Таким образом, существительные активного класса в роли субъекта (в именительном падеже) имели окончание -s, а в роли объекта (в винительном падеже) - -m. Существительные же инактивного класса оканчивались на -m как в номинативе, так и в аккузативе. Отсюда берет начало та самая особенность существительных среднего рода: форма винительного падежа у таких существительных совпадает с формой именительного (ср. в латыни у мужского рода им.п. -us → вин.п. -um, у среднего рода им.п. -um → вин.п. -um).
Позже из активного класса на -s выделяются существительные, у которых конечное -s исчезало по фонетическим причинам. Насколько я помню, это были существительные с основой на ларингал, которые изменял предшествующий гласный в -a. Так женский род выделился из общего (в прошлом - активного), и стал противопоставляться мужскому (сначала чисто по формальным показателям, а затем уже и по смыслу). Двухродовая система таким образом сменилась трёхродовой.
В древние времена, у народов, говоривших на языке, из которого вырос русский язык, зрелая и обученная девушка называлась вестой. Обучение девушки заключалось в навыках построения отношений с мужчиной (считалось, что отношения - это ответственность женщины, а будущих мужчин обучали быть добытчиками и защитниками). А обучали девушек «Ведьмы» - ведающие матери (этот статус носили пожилые женщины, прожившие счастливо с мужем и воспитавшие не менее 12 детей). Итак, вернёмся к браку. Если замуж выходила обученная девушка (веста), то это называлось союзом или семьёй, а если девушка к этому моменту была не обучена (НеВеста), то это называлось браком.(с) откуда-то ВКонтакте
Во-первых, русский язык вырос из языков, а не языка, потому что автор тут явно не имеет в виду индоевропейский. С таким же успехом, я могу возвести этимологию слова "невеста" к римской богине Весте - посвященные ей весталки не выходили замуж, а не-весталки, не-Весты выходили. Но вы и сами понимаете, что это звучит очень...подозрительно))). Откуда автор вытащил 12 детей ( по числу апостолов, что ли?) я не знаю. Но если учесть, что обычно даже если и рождалось столько, до сознательного возраста редко столько доживало... а счастливых в семейной жизни было вообще мало...
Да и проблема письменных источников... Откуда автор вытащил столь остроумную этнографическую заметку? Да еще такого...кхм...сакрального характера?Из греческих авторов каких-нибудь? Что-то сомневаюсь.
Я вас сейчас удивлю люди, но этимология слова "невеста" так до сих пор и не выяснена. К примеру, Откупщиков Ю.В. в книге 'К истокам слова. Рассказы о науке этимологии' приводит следующие версии:
Возьмем пример с этимологией слова невеста (в древнерусском языке - невста). Конечное -та в этом слове - суффиксального происхождения. Легко вычленяется из слова и отделяется от древнего корня также начальное не-. В корне -вс-звук с появился в результате изменения первоначального д перед т (ср. бре-д-у - бре-с-ти, кра-д-у - кра-с-ть, е-д-а - съ-е-с-тной и т. п.). В этом ученые единодушны. Но какое значение имел восстановленный в результате словообразовательного анализа корень вд-? По этому вопросу мнения этимологов резко разошлись. В чем же причина этих расхождений? С фонетической точки зрения, наиболее убедительной представляется этимология, согласно которой слово невЪста восходит к форме *не-вд-та "неизвестная" (к глаголу выдать "знать" ). В пользу этого объяснения можно привести и такое древнерусское прилагательное, как извст(ый) "известный".
Но против этимологии невста "неизвестная" говорят факты семантического порядка. Во-первых, как показывает анализ родственных языков, корень глагола вЪдать - в отличие от знать - в древности употреблялся лишь применительно к вещам, а не к людям. Во-вторых, ни в одном языке сторонники этой этимологии не смогли обнаружить названия невесты или молодой жены (ср. русск. невестка) с исходным значением "неизвестная".
В семантическом плане гораздо более убедительной выглядит другая этимология слова невста, возводящая его к форме *нево-вед-та "новобрачная". Корень вед- в значении "жениться" встречается в литовском языке: vedu [веду`] "женюсь", vesti [вя`сти] "жениться". В древнерусском языке тот же самый корень выступает с огласовкой о: водит и жену "жениться". В целом ряде языков производные этого корня имеют значение "невеста". А литовское слово nauveda [науведа`] "новобрачная" как по своей структуре, так и по значению полностью соответствует древнерусскому слову невста
Но и у этой этимологии имеются слабые стороны. В частности, при таком объяснении не совсем понятным является корень вд- в слове невста, где мы встречаем гласный ("ять" ) - при наличии простого е у глагола веду, вести.
Таким образом, фонетический анализ слова невеста говорит скорее в пользу первой из двух изложенных этимологии. В то же время анализ семантический не менее убедительно подтверждает правдоподобность второй этимологии. В зависимости от того, какие из этих аргументов представляются более основательными, ученые и придерживаются одной из рассмотренных этимологии слова невеста.
Что же тогда "брак"?
По Фасмеру:
II. "бракосочетание, супружество", стар. также "празднество", укр. брак, ст.-слав, бракъ γάμος (Супр.), болг. брак. Слово не является народным ни в русск., ни в укр. (Бернекер 1, 81). Болг. брак, сербохорв. бра̑к "женитьба, свадьба" также рассматриваются как заимств. из цслав. на основании их истории; см. Ланг, LF 43, 404 и сл., который предполагает вместе с Соболевским (AfslPh 33, 611) то же самое и для вост.-слав. Они считают исходной формой праслав. *borkъ; ср. беру́, подобно знак: зна́ю; см. также Бернекер 1, там же, где приводится бра́ться "вступать в брак". Точно так же и Гуйер (LF 40, 304), связывая это слово с греч. φέρω, лат. fero, пытается реконструировать древнее знач. "умыкание". Напротив, Траутман (GGA, 1911, стр. 245 и сл.) предполагает праслав. *brakъ - нулевую ступень по отношению к ступени редукции *bьrati.Родственно лит. šeimà, šeimýna "семья, челядь", лтш. sàimе "семья, домочадцы", др.-прусск. seimīns м. "челядь", гот. haims "селение", д.-в.-н. heim "родина", греч. κώμη "селение"; сюда же д.-в.-н. hîwо "супруг", hîwа "супруга", лат. cīvis "гражданин", др.-инд. c̨ḗvas "дорогой", c̨ivás "приветливый, любезный" (Траутман, ВSW 300 и сл.; М.-Э. 3, 635; Шпехт 182; Эндзелин, СБЭ 196; Уленбек, Aind. Wb. 312; Педерсен, Kelt. Gr. 1, 58; Торп 88).
••
(Слав. sěmьja восходит к обозначению территориальной общности, ср. знач. родственного сябёр, *sębrъ и исходное и.-е. *k̂ei- "лежать"; см. Трубачев, Терм. родства, стр. 164, там же прочая литер. - Т.)
Как вы видите, эти слова не только не противпоставляются друг другу, но даже и просто иногда обозначают разные части одного-кхм-процесса - бракосочетание-семейная жизнь. Меня очень раздражает это обилие псевдославянских этимологий в интернете, потому что обычно они в духе "ах, наши предки были прекрасны, мудры и вообще", все эти неоязыческие толки, которые люди не в состоянии отделить от самого язычества, христианского налета и -суеверий, которые давно и плотно смешались в нашей голове. Я не могу сказать, что Фасмер - образец точности, но он хорошо показывает тенденцию.
